Ох, эти подростки… Вот кто бы мне, воспитателю с почти десятилетним стажем, еще лет пять назад сказал, что я буду сидеть вот так, на кухне в Одинцово, и думать: «Ну что же там у него в голове?!» Кажется, еще вчера мой Димка бегал за мной по квартире с пластмассовым мечом, кричал «Мама, я дракон!», а теперь… Теперь он, видите ли, «слишком занят». Ну вот, здрасьте приехали. Двенадцать лет парню, а уже прям целая вселенная в одной отдельно взятой комнате. И эта вселенная, порой, закрыта на все замки, да еще и с табличкой «Не беспокоить, идет важный процесс взросления». Ага, конечно. А мы тут, значит, должны догадываться, что за процесс такой.
Вот честно, иногда кажется, что у меня дома живет какой-то совершенно новый вид существа. Вроде мой сын, родной, ну, пахнет им – да, иногда, когда наконец-то доберется до душа – но ведет себя… ну, совершенно не так, как Димка в семь лет. И ладно бы только поведение! Иногда захожу к нему в комнату, а там… ну, такой специфический аромат. Смесь дезодоранта, наверное, каких-то чипсов, недоеденной пиццы и… не знаю, что ли, запаха взросления? Прямо чувствуется, как меняется человек, даже на уровне обоняния. Или вот, скажем, голос. То он басит, как будто ему уже все двадцать, то вдруг сорвется на какой-то писк. И он сам, кажется, от этого в шоке.
Гормональный шторм или просто плохое настроение?
Мы же, взрослые, привыкли все рационализировать, да? «Он просто устал», «Нагрузка в школе», «Наверное, поссорился с друзьями». А потом бац – и он вдруг сидит на диване, смотрит в одну точку, и на все вопросы отвечает односложно. Или, наоборот, взрывается из-за какой-то ерунды, типа «Ты неправильно поставила мою кружку!». Мою кружку! Николай, муж, таксист наш, иногда, конечно, пытается пошутить: «Это у него, наверное, бензин заканчивается, или колесо спустило». А мне, если честно, не до шуток бывает. Стоишь, вот, и думаешь: это он так реагирует на то, что у него там внутри все перестраивается, или это я что-то упустила? Где та грань, когда «просто переходный возраст» превращается в «нужно серьезно поговорить»?
Иногда я ловлю себя на мысли, что пытаюсь читать его мысли. Вот сидит он, уткнувшись в свой телефон, а я, как сыщик, пытаюсь по выражению лица понять: он там смеется? Грустит? Злится? А потом, когда он все-таки отрывается от экрана и я спрашиваю: «Как дела, сынок?», в ответ получаю: «Нормально». И все. Занавес. И я такая: «Ну ладно, нормально так нормально». А сама-то чувствую, что это «нормально» – это как айсберг, где девять десятых под водой.
Как не потерять нить доверия?
Самое, наверное, сложное – это сохранить вот эту тонкую нить доверия, когда они так активно строят вокруг себя стены. Вот Виолета, моя девятилетняя дочка, она еще все рассказывает, все секреты, все свои детские обиды. А Димка… он уже другой. И мне, как маме, кажется, что я должна знать все, должна помочь, подсказать. А он, в свою очередь, считает, что он уже большой и сам справится. И тут начинается эта игра в «кошки-мышки», где я вроде бы и рядом, но он меня не подпускает.
- Слушать, не осуждая. Это, наверное, самое сложное. Когда он вдруг, совершенно неожиданно, начинает что-то рассказывать, стараюсь просто слушать. Не перебивать, не давать советов, если не просит. Просто быть ухом. А если и хочется сказать: «Я же говорила!», то приходится прикусить язык. Потому что в этот момент он просто хочет быть услышанным, а не отчитанным.
- Предлагать, а не навязывать. Хочешь поговорить? Я здесь. Не хочешь? Я тоже здесь, просто занимаюсь своими делами. Иногда это проявляется в мелочах. Например, я могу просто оставить ему на столе какой-нибудь вкусный фрукт или его любимые печеньки, не говоря ни слова. Это такой, знаете, молчаливый жест: «Я помню о тебе».
- Уважать личное пространство. Это святое. Если дверь закрыта, стучу. Если он говорит «не заходи», стараюсь не заходить. Это сложно, очень сложно. Особенно когда ты чувствуешь, что там что-то не так. Но я понимаю, что это его способ отделиться, почувствовать себя взрослым.
Недавно вот, помню, Димка пришел домой из школы, ну, такой… хмурый, что ли. Глаза красные, сам еле сдерживается. Я, конечно, сразу в панику, что случилось? А он мне сквозь зубы: «Ничего». Ну, я и оставила его в покое. Через час где-то он сам вышел, пошел пить чай. Я просто сидела рядом, читала свою книжку, Ксюшка в манеже что-то там бормочет. И тут он, совершенно спокойно, начинает рассказывать, как у них в классе один парень, ну, назовем его, допустим, Матвей, начал дразнить другого, Артема, из-за новой стрижки. И Димка так переживал, что не знал, как помочь. И я сидела, слушала, и в этот момент поняла, что, наверное, это и есть та самая «психологическая поддержка, которая важнее оценок». Просто быть рядом, когда они готовы говорить, и не давить, когда они еще не готовы.
Немного абсурда в серьезных вещах
Иногда, вот честно, мне кажется, что подростки – это такие ходячие погодные станции. Вот утром встал – ясно, солнышко, птички поют. Через полчаса – тучи сгустились, гром гремит, молнии сверкают. А потом вдруг, бац – и радуга! И ты такой стоишь посреди этого всего, с зонтиком и солнцезащитными очками одновременно, и пытаешься понять, что надеть. А Ксюшка, годовалая, смотрит на Димку, как на какую-то диковинку, и тянет к нему ручки. Он иногда на нее посмотрит, улыбнется, и в этот момент я вижу того самого Димку, моего маленького дракона. И мне от этого так тепло становится, что все эти бури и штормы кажутся не такими уж и страшными.
Знаете что? Наверное, самое главное — это просто быть рядом. Даже если они делают вид, что им это совсем не надо. Просто быть. И ждать, когда этот шторм немного утихнет, а они снова покажут нам свое настоящее, хоть и немного изменившееся, лицо. А пока… ну, пока держимся, мамы и папы. Держимся. И не забываем, что даже самый сильный шторм рано или поздно заканчивается.