Ох, мамочки, ну кто бы мог подумать, да? Вот я, вроде бы, и воспитатель со стажем, и двоих уже вырастила, а когда Ксюша родилась… Ну, ей-богу, как будто в первый раз! Я, конечно, по книжкам всё помнила, про этапы развития, сенсорику. Но когда перед тобой этот крохотный, совершенно новый человечек, который, ну, вообще ничего не говорит, а только кряхтит, пукает и плачет – тут все твои знания куда-то улетучиваются, честное слово. И сидишь ты такая, в своём Одинцово, с этой крохой на руках, и думаешь: «Как же тебя понять-то, моя хорошая?»
Вот Ксюше сейчас год, и я уже почти профессиональный дешифровщик её кряхтений и вздохов. А поначалу… это был такой квест, что Шерлок Холмс нервно курил бы в сторонке. Помню, как-то Ксюша начала так странно, знаете, поджимать ножки и кряхтеть, но без слез. Я сначала думала, живот болит. Потом – что хочет на ручки. А потом, чисто случайно, поменяла ей подгузник, а там, ну, целый сюрприз! И тут меня осенило – вот оно, её «сообщение»! Не всегда это плач. Иногда это просто, ну, такая вот, своеобразная пантомима.
И ведь это правда! Малыши не просто лежат и ждут, пока мы угадаем их мысли. Они общаются с нами с самого первого дня, просто их «язык» очень, ну, нетрадиционный, что ли. Это и взгляд, и движение ручек-ножек, и даже, представьте себе, запах! Да-да, вот этот сладковатый молочный запах, который иногда меняется, когда малыш, ну, не совсем доволен. Или наоборот, когда он такой расслабленный, что пахнет просто счастьем и теплом. Я вот, бывает, уткнусь носом в макушку Ксюши и, по её запаху, понимаю, что она вот-вот уснёт, хотя глазки ещё вроде бы открыты.
Мои личные шифры: как я училась понимать Ксюшу
- Голодный крик: У Ксюши он был такой, знаете, настойчивый, с такими, ну, как бы сказать, «призывами» к еде. Короткие, резкие, а потом переходили в такой, прям, требовательный вой. И она при этом ещё губки так смешно облизывала, как будто уже предвкушала.
- Крик усталости: Этот другой. Более монотонный, с такими, ну, всхлипами, и она при этом теребила ушко или глазки тёрла. А если я не реагировала, то он переходил в такой, ну, отчаянный, что ли, плач. Прямо как маленький уставший философ.
- «Отвали, мама, я сыта»: Ох, это вообще отдельная песня! Когда я пыталась впихнуть в неё ещё ложечку пюре, а она уже всё, наелась. Она сначала отворачивала голову, потом начинала так, ну, смешно, фыркать, а потом могла и рукой отмахнуться. Один раз даже тарелку чуть не скинула, представляете? Прям как маленький, э-э, гурман с характером.
- «Хочу вон то!»: Это когда она уже сидела. Глазки такие, знаете, прям бегают по комнате, а потом замирают на какой-нибудь игрушке. И она начинает так, ну, тянуться к ней ручкой, издавая такой, типа, «м-м-м-м» звук. И если я брала не ту игрушку, она прям так недовольно морщилась, типа, «ну, ты что, мама, совсем ничего не понимаешь?!».
Иногда я чувствовала себя, как, знаете, шифровальщик времён войны, который пытается разгадать секретный код врага. Только враг тут самый любимый и родной! И вот эти моменты, когда ты, наконец, понимаешь, что именно хочет твой малыш – это же целая победа! Это такой всплеск, такой, знаете, прилив радости, что ты, ну, вот, смогла! Смогла наладить эту тонкую, невидимую ниточку связи.
Иногда это была просто шутка природы
Ну, конечно, не всё так гладко было, да? Бывали и проколы. Ох, сколько раз я думала, что Ксюша просится на ручки, а она просто, ну, просто так дрыгала ножками от переизбытка энергии. Или вот, помню, однажды я решила, что она хочет пить, потому что она так странно чмокала губками. Дала бутылочку, а она её оттолкнула. А потом Николай, мой муж, говорит такой: «Слушай, а может, она просто чувствует, что у тебя сережки пахнут клубникой? Ты же сегодня утром варенье ела». И что вы думаете? Я поменяла сережки, и она перестала чмокать! Вот и пойми этих детей, ей-богу! Иногда это такая, ну, лёгкая непредсказуемость, что диву даёшься.
Или вот ещё. Бывало, что Ксюша плачет, ну, прям навзрыд. Я её и кормила, и качала, и подгузник меняла – ничего не помогает. А потом вспоминаю, что Дима, мой старший, недавно играл рядом в какую-то шумную игру, и, возможно, она просто испугалась. Или Виолетта так эмоционально что-то рассказывала, что Ксюша перевозбудилась. И вот тут-то и приходит понимание – мир малыша, он ведь такой хрупкий, да? И мы, родители, должны быть такими, знаете, чуткими антеннами, которые улавливают малейшие колебания в его маленькой вселенной. Это не всегда про «голод» или «мокро», иногда это про «слишком громко» или «мне страшно от нового звука пылесоса».
Самое главное, что я поняла за этот год с Ксюшей, это то, что нужно просто быть рядом. Наблюдать. Не паниковать, когда не понимаешь с первого раза. Доверять своей интуиции, которая, знаете, у мамочек, она какая-то, ну, особенная. Как будто встроенный радар. Иногда ошибается, да, но чаще всего – бьёт прямо в цель. И вот эта связь, она ведь не только про удовлетворение потребностей. Она про доверие, про любовь, про то, что ты – его целый мир. И когда ты учишься понимать этот безмолвный язык, ты строишь такой фундамент, на котором потом вырастет всё остальное. Все слова, все объятия, все совместные смешки. Это такой, ну, невероятный опыт, правда.